В настоящее время в теории гражданского процесса, так же как и во мнениях юристов практиков: судей, адвокатов и юрисконсультов, в основном, присутствует взаимопонимание по вопросу о наличии определенных проблем и сложностей в функционировании судебной системы России в пореформенный период.
      Различия во взглядах касаются предлагаемых способов разрешения проблем, к которым относятся: вопросы состязательности; установления судом объективной или формальной истины при рассмотрении гражданских дел; судебных расходов; участия прокурора в гражданском процессе; соблюдения принципов гражданского процесса; использования групповых исков, процедур исполнительного производства, деятельности мировых судей; вопросы об обязательности решений вышестоящих судебных инстанций.
      В отношении проблематики гражданской юрисдикции напротив наблюдается достаточная схожесть позиций и мнений, осознаются сложности современной судебной системы - это недостаточный уровень материального обеспечения судебной системы; чрезвычайная загруженность судебной системы гражданскими делами^[1]; противоречие норм ГПК РСФСР новому федеральному законодательству РФ^[2]; отсутствие в ГПК РСФСР норм и механизмов реализации положений гражданского законодательства, содержащего институты, не предусмотренные действующим гражданско-процессуальным законодательством; необходимость утверждения проекта нового Гражданского процессуального кодекса РФ^[3]; общая тенденция усложнения норм гражданского права, влекущая за собой проблемы с укомплектованием судейского состава судов^[4], повышением уровня квалификации судей, а также проблему отсутствия специализации судей по рассмотрению отдельных категорий гражданских дел.
      Действительно, указанные проблемы существуют, они создают определенные сложности в работе судебной системы и оказывают существенное негативное влияние на эффективность деятельности всей российской системы правосудия.
      Одним из наиболее важных вопросов, ожидающих своего разрешения, остается вопрос о финансовом обеспечении деятельности судебной системы.
      В плане решения данной проблемы, имеющей непосредственное отношение к проблеме доступности правосудия, предлагаются меры самого различного характера, например, увеличение размера государственной пошлины, в целях повышения цены правосудия.
      Как следствие данной меры, ожидается резкий спад числа обращений граждан за судебной защитой.
      Спад количества обращений в судебные органы за защитой своих прав и законных интересов, по мнению сторонников данной позиции, позволит лицам, обладающим наиболее значительными исковыми требованиями, рассматривать гражданские дела быстрее и эффективнее, из чего делается общий вывод о том, что повышение цены правосудия является залогом увеличения его доступности.
      С такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. По мнению западных ученых, система правосудия, не располагающая достаточными финансовыми ресурсами может оказаться не в состоянии обеспечить принятие судебных решений, соответствующих высоким международным стандартам правомерности, справедливости и объективности судебных решений. В связи с этим, не менее важен фактор судебных расходов, которые в состоянии нести участники процесса, для того, чтобы добиться вынесения судебного решения по делу. Система, которая требует от участников гражданского процесса больших судебных расходов, чем те, которые они могут себе позволить отбрасывает саму возможность осуществления правосудия^[5].
      Если допустить, что судебные расходы возрастут, то возможно суды действительно смогут освободиться от значительной части гражданских дел, но для этого судебные расходы должны будут возрасти очень существенно. Если существенное увеличение судебных расходов все же произойдет, правосудие может стать уделом наиболее состоятельной или как отмечают некоторые авторы, средством разрешения споров «наиболее активной части общества, прежде всего предпринимательских кругов» ^[6].
      В этом отношении своеобразным предостережением развития такого подхода к решению проблемы доступности правосудия может стать опыт стран Запада. Не стоит забывать о том, что приход предпринимательских кругов за разрешением споров в суд, означает увеличение «цены вопроса» или повышение значимости судебного решения, которое может быть принято судом, а, следовательно, влечет за собой усложнение процедуры рассмотрения споров.
      Представление интересов предпринимателей профессиональными юристами неизменно привносит с собой в процесс рассмотрения гражданского дела, не только отсутствие небрежности в формулировании предмета и оснований иска^[7], но и все возможные законные препятствия скорому рассмотрению гражданского дела - это ходатайства, отводы, а также использование сторонами иных законных и не совсем законных средств воздействия на суд в целях затягивания процедуры рассмотрения дела и получения наиболее выгодного судебного решения.
      Стремление каждого представителя по гражданскому делу не простирается далее установления судом «субъективной истины», то есть формальной истины, установление которой судом оказалось бы выгодным клиенту данного представителя. При наличии тенденции к переходу российского правосудия от установления объективной истины к установлению истины формальной, шансы на успех наиболее умелого представителя, способного должным образом представлять доказательства существенно возросли.
      Участие в деле квалифицированных юристов существенно увеличивает объем предоставляемых сторонами доказательств. Представители «наиболее активной части общества» отрабатывают высокие гонорары, в связи с этим, такой процесс «купается» ^[8] в процессуальных документах и может длиться годами.
      Инертность и неоправданная дороговизна такого судопроизводства вызывают отторжение даже у предпринимателей, которые ищут иные способы защиты своих прав, прибегая к альтернативным процедурам разрешения споров и охотно соглашаясь на заключение мировых соглашений.
      Например, в Англии только 2% дел доходит до стадии судебного рассмотрения. 98% гражданских споров разрешаются сторонами в порядке заключения мирового соглашения^[9].
      Судебное разбирательство является чрезвычайно дорогостоящим, рассмотрение гражданского дела в Верховном суде Великобритании может продолжаться от года, двух лет и более, при этом судебные заседания, прения, вызов свидетелей, представление доказательств, могут осуществляться ежедневно в течение всего времени рассмотрения дела судом.
      Профессор А.Цукерман справедливо отмечает, что разнообразие методов, используемых в различных странах для повышения эффективности системы правосудия различно, с учетом того, что оно отражает особенности их правовой культуры, но чаще оно вызвано наличием компромисса трёх факторов, оказывающих влияние на осуществление правосудия и его структуру^[10].
      Первый из данных факторов, поиск истины или справедливости судебного решения, с учетом того, что любая судебная система стремится сделать так, чтобы стороны процесса получили то, что им положено в соответствии с законом. Для выполнения данной задачи суд должен установить истинные факты и затем верно применить к данным фактам соответствующую норму права.
      Второй фактор, продолжительность времени рассмотрения гражданского спора. Отложение рассмотрения спора может вызвать ошибку суда в применении доказательств. Затягивание судебного разбирательства дела может причинить вред целесообразности судебного решения независимо от его правильности. Судебное решение может быть объективным и справедливым, но вынесенным слишком поздно для того, чтобы устранить последствия правонарушения.
      Третий фактор, судебные издержки. Издержки могут оказывать значительное влияние на осуществление правосудия. Работа судебной системы также зависит от размера средств, которые государство готово выделить на осуществление правосудия.
      Доступность и эффективность правосудия в России существенно снижает ряд факторов, к которым относятся: случаи несоблюдения основных прав и свобод граждан государственными органами, органами местного самоуправления и субъектами экономической деятельности; отсутствие эффективных судебных механизмов защиты нарушенных прав и законных интересов многочисленных групп граждан; несоответствие отдельных положений нового федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации Конституции РФ; неадекватное разграничение подведомственности арбитражных судов и судов общей юрисдикции; нарушение принципов гражданского процесса при рассмотрении гражданских дел граждан; заимствование иностранного законодательства, теории, практики и идеологии в нарушение прав и интересов граждан в ущерб российскому государству и праву.
      Нормы Конституции РФ и Гражданского кодекса РФ, который иногда справедливо именуют «экономической конституцией», закрепили основные права и свободы граждан и таким образом, ознаменовали переход нашей страны от «социалистического прошлого» ^[11] к либерализму практически в том виде, в котором он существует в большинстве стран Запада, за исключением, возможно, лишь ряда особенностей обусловленных спецификой функционирования российской экономики.
      В связи с этим, не могут не вызывать тревогу все чаще высказываемые в теории гражданского процесса предположения о том, что восприятие норм иностранного права, при переходе России к иностранным формам хозяйствования или «капитализму», неизменно должны привести к повторению российским законодательством и судебной системой развития аналогичных институтов стран Запада^[12].
      Действительно, стоит признать, что определённое взаимопроникновение правовых культур всегда имеет место, но выводы об отсутствии возможностей для поиска самостоятельных путей развития российского права и российской судебной системы более чем сомнительны^[13].
      При осуществлении реформ в России была избранна позиция, указанная выше. Основные реформы в политике, экономике и праве Российской Федерации ознаменовались колоссальными по масштабности изменениями российского законодательства. Так, только с мая 1990 г. по май 1998 г. в России было принято около 900 законов^[14].
      Большая часть данных законов, применительно к сферам «максимального риска», к которым могут быть отнесены отношения, сопряженные с возможностью ущемления прав и законных интересов многочисленных групп граждан (регулируемые природоохранным законодательством, законодательством о защите прав потребителей, законодательством о рынке ценных бумаг, законодательством о рекламе, антимонопольным законодательством), является заимствованным законодательством преимущественно англо-американского происхождения.
      Общий характер норм статутов, предполагающий последующую конкретизацию в судебных прецедентах при перенесении его на нормативную почву романо-германской правовой семьи, даёт неизменный результат, а именно – нежизнеспособную, формальную юридическую конструкцию, лишённую механизма использования и судебного применения^[15].
      В нашей стране не существует правила судебного прецедента, разъяснения Пленумов Верховного суда (справедливо и в отношении постановлений пленумов Высшего Арбитражного суда) не носят руководящего характера, также как обязательного характера. В постановлениях Пленума Верховный Суд не формулирует новые нормы. Это своего рода методические указания по применению действующего законодательства, которые имеют авторитет, но не являются обязательными^[16].
      В целом, несмотря на большое число изданных нормативных актов (а может быть, именно в силу этого), главные стратегические направления развития лишь формируются^[17].
      Изменения в законодательстве Российской Федерации привели к разрушению целостности российского права, к отступлению от положений «закрытого» ^[18] самодостаточного характера романо-германской (социалистической) системы права СССР и формированию в России некой правовой системы, которую сегодня нельзя отнести по ряду характеризующих признаков ни к одной из известных науке правовых семей современности. Наиболее подходящим наименованием данной правовой системы, пожалуй, могло бы стать - система смешанного западного права. Специфика правовой системы России не означает того, что эта система является уникальной, схожими правовыми системами обладают многие страны Европы, подвергшиеся воздействию США в послевоенный период, страны Азии и многие другие страны третьего мира, являющиеся постоянными «клиентами» Международного Валютного Фонда.
      Тем не менее, несмотря на указанные изменения, основные источники российского материального и процессуального права с учетом их содержания остались верны традициям романо-германской правовой семьи. Хорошо это или плохо, но благодаря этому система гражданского права и гражданской юрисдикции сохранила известную долю консерватизма, не дойдя в порыве реформ до крайностей правовой системы Израиля^[19] и здесь нельзя не отметить бесспорную заслугу российских специалистов в сфере гражданского права и гражданского процесса.
      Реформирование законодательства привело к возникновению в России, наверное, одного из самых существенных «противоречий нашего времени», а именно, положения статьи 46 Конституции РФ, гарантирующего каждому судебную защиту его прав и свобод. Противоречие заключается в том, что, несмотря на гарантию на уровне норм Конституции, официально провозглашенный в статье 1 Конституции РФ, курс на построение правового государства, проблемы доступности и эффективности правосудия, порождаемые множеством других факторов, не позволяют гражданам воспользоваться правом, предоставленным Конституцией РФ.
      Действующие сегодня в Российской Федерации механизмы защиты прав и законных интересов многочисленных групп лиц недостаточно эффективны, их действие не создает условий для повышения доступности правосудия.
      Так, в докладе «О деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации О.Миронова в 1998 году» ^[20], приведены следующие сведения. В России в результате финансового кризиса 1998 года были ущемлены права более 70 миллионов граждан. Уполномоченному продолжают поступать многочисленные жалобы граждан на препятствия, имеющиеся в судах при подаче и рассмотрении исков к коммерческим банкам о возврате денежных средств. Только в судах г. Москвы находятся десятки тысяч исковых заявлений о возврате вкладов. В Замоскворецком муниципальном суде г. Москвы при наличии нескольких тысяч исковых заявлений их рассматривает один судья раз в неделю. Нарушение сроков при рассмотрении исков в судах, фактически превращается в массовое нарушение прав граждан. Эти факты легли в основу обращения Уполномоченного по правам человека к Председателю Верховного суда РФ В.М.Лебедеву о восстановлении конституционного права граждан на судебную защиту.
      Существенно снижает уровень эффективности и доступности правосудия то обстоятельство, что для защиты многочисленных групп лиц в России сегодня приходится использовать процессуальные механизмы, которые совершенно не приспособлены для решения данных задач. Защита нескольких лиц в одном судебном процессе в соответствии с нормами российского гражданского процессуального права возможна на основании статьи 35 ГПК РСФСР, допускающей участие в деле нескольких истцов или ответчиков. Как известно, несмотря на то, что иск, в соответствии с требованием вышеуказанной статьи, может быть предъявлен несколькими истцами или к нескольким ответчикам, каждый из истцов или ответчиков по отношению к другой стороне должен выступать самостоятельно. Соучастники могут поручить ведение дела одному из соучастников.
      Институт процессуального соучастия в ГПК РСФСР не предусматривает каких-либо возможностей защиты многочисленной группы лиц. Кроме того, ввиду того, что каждый из истцов по отношению к другой стороне должен выступать самостоятельно, институт соучастия неэффективен и по отношению к широкому кругу лиц, когда число соучастников может определяться сотнями или тысячами человек.
      Суды предпочитают не прибегать к рассмотрению споров, касающихся возможного нарушения прав многочисленной группы лиц в порядке соучастия. Вместо этого они рассматривают определённое число исков по одному и тому же факту нарушения в индивидуальном порядке. Связано это с тем, что практически невозможно обеспечить участие в рассмотрении дела множества соучастников.
      При рассмотрении дел о нарушении прав и законных интересов многочисленной группы лиц суды вынуждены принимать раздельные решения практически по одному и тому же делу. При этом, нет никакой гарантии, что настоящие решения не будут противоречивыми по содержанию, а присуждение выплаты определённого денежного возмещения будет произведено лишь в пользу тех инвесторов, которые успели опередить своих «собратьев по несчастью» с предъявлением иска в суд.
      В результате получается, что права оставшихся инвесторов после вынесения одного или нескольких индивидуальных решений по делу суд защитить не в состоянии.
      Хочется думать, что при принятии отдельных федеральных законов, предусматривающих институт иска в защиту неопределенного круга лиц также планировалось, что данный иск сможет обеспечить доступность и эффективность правосудия^[21].
      Тем не менее, защита интересов неопределённого круга лиц сегодня не может осуществляться достаточно эффективно, если принять во внимание её несостоятельность в качестве средства возмещения убытков или вреда здоровью, составляющих его лиц. Практически полная бесполезность иска в защиту неопределённого круга лиц в качестве средства частноправовой защиты граждан, несколько скрашивается и частично оправдывается характером оказываемого данным иском публично-правового воздействия. Иск в защиту неопределённого круга лиц в состоянии пресечь противоправную деятельность ответчика, а также установить судебную преюдицию по делу многочисленной группы лиц, именуемой также неопределённым кругом лиц.
      Существующие способы защиты неопределённого круга лиц с помощью прокурора, государственных и общественных организаций во многом схожи по показателям эффективности их использования с исками о защите неопределенного круга лиц, предъявляемыми истцами.
      Если возможности участия прокурора в гражданском процессе, уже достаточно известны и внушают определенный оптимизм в связи с действительной необходимостью участия прокурора при рассмотрении судами дел о защите неопределенного круга лиц, эффективность предоставления полномочий на предъявление исков в защиту неопределенного круга лиц государственным органам, являющимися по статусу отраслевыми министерствами, таким как МАП России, ФКЦБ России, и др. в соответствии с нормами антимонопольного законодательства и законодательства РФ, несколько сомнительна.
      Бремя обязанностей, возложенных на сотрудников данных министерств, не позволяет осуществлять защиту прав и интересов граждан и субъектов предпринимательской деятельности в полной мере и на должном уровне. Недостаточный уровень материального обеспечения данных государственных структур, ограничивает штат квалифицированных сотрудников, что совершенно не позволяет данным органам эффективно реализовывать функцию по защите прав многочисленных групп лиц, возложенную на данные органы законодательством.
      Не менее важно то, что чиновники новых министерств, в соответствии с законодательством обладают неограниченными в соответствии с законодательством РФ возможностями использования своих служебных полномочий. Побудить их сегодня в судебном порядке к соблюдению норм законодательства практически невозможно, а это в свою очередь, таит в себе серьёзную опасность злоупотреблений служебными полномочиями, что, может также пагубно отразиться, прежде всего, на интересах многочисленной группы лиц, права которой были нарушены^[22].
      В последнее время в связи с началом процесса становления в российском праве института косвенного (производного) иска открываются некоторые возможности использования настоящего иска в качестве одного из средств судебной защиты прав акционеров.
      Сфера применения косвенного (производного) иска сегодня ограничивается рынком ценных бумаг. Данный механизм защиты права применяется нечасто. Возможно, это связано с тем, что акционер, обращающийся с косвенным (производным) иском в суд, не получает какого-либо возмещения своих убытков со стороны ответчиков, кроме возмещения понесённых им судебных расходов при условии выигрыша дела^[23].
      Косвенный (производный) иск является весьма условным средством защиты широкого круга акционеров, кроме того, возможности его использования существенно затруднены отсутствием разработанных процессуальных норм данного института в ГПК РСФСР.
      Акционерное законодательство, как и акционерные отношения вообще, предполагают достаточно специфические отношения среди участников акционерного общества. Конструкция производного иска по существу является маленьким «политическим переворотом» внутри акционерного общества с учетом того, что для того, чтобы доказать, то, что руководитель акционерного общества или совет директоров акционерного общества действовали неправомерно, необходимы веские аргументы. Как правило, доступ к получению таких доказательств для мелких акционеров, права которых в основном и подвергаются нарушениям со стороны руководящих органов акционерного общества, затруднен.
      В результате доступность судебной защиты для таких акционеров по косвенному (производному) иску весьма условна. Ведь предъявление косвенного (производного) иска акционером в отношении исполнительного органа общества может обернуться для акционера негативными последствиями наименее значительным из которых может стать предъявление исполнительным органом акционерного общества иска к данному акционеру в защиту своей чести и достоинства.
      Таким образом, коэффициент эффективности существующих механизмов защиты многочисленных групп истцов в России достаточно низок по причине наличия значительного числа факторов, противодействующих не только реализации норм данных институтов, но и самому обращению к ним в качестве средств борьбы за право.
      Одним из способов защиты прав и законных интересов в первую очередь имущественных интересов многочисленных групп лиц, используемых в зарубежном гражданском процессе, является институт имущественного группового иска. Данный институт традиционно рассматривается в теории гражданского процесса в качестве одного из вариантов в поиске выхода из создавшегося положения с защитой прав и законных интересов многочисленных групп граждан.
      Нельзя не согласиться с мнением о том, что вопрос о групповых исках является спорным. Споры сопровождают данный институт с самого момента его возникновения в английских судах справедливости.
      Отношение к данному институту в науке гражданского процессуального права весьма неординарное, мнения различны, от восторженного одобрения до полного неприятия. Возможности включения механизма имущественного группового иска в нормы гражданского процессуального права России исследуются на протяжении последних пяти лет судебной реформы и имеют как своих сторонников, так и непримиримых противников^[24].
      Стоит отметить, что аналогичное неоднозначное отношение групповые иски встречают и в США – стране, где данный процессуальный механизм используется наиболее часто, институт группового иска здесь именуют «монстром Франкенштейна»^[25].
      Американское гражданское процессуальное право и теория выделяют процедуры по рассмотрению групповых исков в отдельный вид производства, именуемый специальными процедурами.
      На самом деле, как мне кажется, групповой иск правильнее было бы расценивать не как какое – то массовое нарушение принципа диспозитивности, о чем часто говорят отдельные представители российской науки, а скорее в качестве смелой «попытки объять необъятное», предпринятой сначала в канцлерских судах справедливости Англии, а затем в судах США и, как это не странно, попытка эта многократно увенчалась успехом.
      В настоящее время имущественные групповые иски используются во многих других странах мира, а не только в США. Они являются составной частью норм гражданского процессуального законодательства Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Кореи, Филиппин.
      Групповой иск является обращением, осуществляемым от имени группы лиц, с просьбой о рассмотрении спора, возникшего на основе общего юридического факта либо представляющего собой требование о восстановлении нарушенного права, изменении статуса определённых юридических или физических лиц, выдвигаемое в интересах всех членов группы на основании адекватного представительства. Процесс по групповому иску представляет собой особый вид судопроизводства, в соответствии с которым несколько лиц, имеющих схожие судебные требования, объединяются в группу для того, чтобы предъявить данные требования и обеспечить соблюдение своих прав и законных интересов, восстановить нарушенные права.
      В соответствие с принципом диспозитивности каждый может воспользоваться своим правом и осуществлять своё право, гражданин или иной истец вправе самостоятельно определять предмет, основания иска, размер заявленных требований и момент его предъявления. Никто не может быть принуждён к осуществлению данных действий кем бы то ни было. Групповой иск участника многочисленной группы, предъявляется самим участником в защиту группы лиц, каждое из лиц, образующих группу, обладает правом выбора, именуемого также правом оптации. В результате в установленный судом срок все лица, причисляющие себя к категории участников группы, обязаны известить суд о своем согласии присоединения к исковым требованиям группы либо об отказе от участия в процессе по данному делу. Отказ от участия в деле по групповому иску не лишает любого из участников группы права обращения с индивидуальным исковым заявлением в суд по данному делу. Таким образом, любой участник сам решает предъявить ему иск или нет, привлечь ответчика к ответственности или нет, какой иск подать, когда это лучше сделать вместе с группой лиц или позже в индивидуальном порядке. Участник группы самостоятельно определяет предмет иска.
      В целом групповые иски, казалось бы, могли стать хорошим подспорьем нашей судебной системе в обеспечении доступности и эффективности правосудия. Ведь граждане, имеющие минимальный размер исковых требований по отношению к нарушившему их права ответчику, не то, что редко, а практически никогда не пойдут в суд для того, чтобы отстаивать свои права. В случае с групповым иском защита их прав могла бы быть осуществлена лицом, взявшим на себя обязанности по выполнению функций ведущего истца группы и в этом случае, какое – то, конечно, не стопроцентное, но частичное возмещение убытков истца с малым требованием было бы обеспечено.
      Групповой иск должен быть выгоден государству. Он в состоянии предоставить государству эффективное средство рассмотрения массовых гражданских дел и привлечь к ответственности лиц, прежде всего, виновных в нарушении закона.
      То же самое можно предположить и в отношении судей, с получением новых полномочий по рассмотрению групповых исков они смогут рассмотреть множество исков по одному и тому же факту правонарушения в отношении одного и того же ответчика. Казалось бы, массовые процессы при осуществлении которых судьи смогут серьёзно выиграть во времени и избавиться от ненужного бумаготворчества, в достаточно короткий срок вытеснят обычную процедуру, как только судьи и стороны осознают преимущества нового механизма.
      Но все это только на первый взгляд. Потому что реформы в направлении обеспечения защиты прав многочисленных групп граждан идут медленнее всего. Можно предположить, ряд причин такого положения.
      Судебная система слишком слаба для того, чтобы освоить новые процессуальные механизмы. Судьи загружены работой. Дела по рассмотрению групповых исков, могут иметь чрезвычайную важность и касаться весьма значительных денежных сумм возмещения убытков, следовательно рассмотрение таких дел будет сопряжено с повышенной ответственностью. Наконец, судьи могут просто быть не готовы к рассмотрению столь значительных дел. Например, из боязни за свою жизнь, здоровье детей и близких. Известно, что должным образом охраняются не многие судьи нашей страны, вход в суды общей юрисдикции практически не контролируется. Возможно поэтому, там иногда гремят взрывы.
      При принятии судьями на рассмотрение групповых исков, они не могут быть уверены в том, что рассмотрение сложного комплексного гражданского дела, каким –то образом сможет положительно отразиться на уровне получаемой ими заработной платы. В связи с этим, возникает закономерный вопрос, из каких побуждений судьи должны будут взяться за более сложную работу, которая будет оплачена также как и любая другая повседневная деятельность?
      Когда судьи понимают, что дела, которые поступают на их рассмотрение в таком количестве, что рассмотреть их в установленные сроки просто невозможно, даже, если работать не только днем, но и ночью, без выходных, тяжело найти причину, способную убедить их в необходимости рассмотрения гражданского дела многочисленной группы лиц.
      Когда решение по групповому иску суда первой инстанции поступит в кассационную инстанцию, если допустить, что решение состоится, отсутствие обязательных норм по рассмотрению групповых исков, подкрепленных авторитетом решения Верховного суда РФ, имеющим обязательную юридическую силу для всех судов нижестоящих инстанций, может сыграть с участниками процесса злую шутку и свести на нет все затраты, связанные с рассмотрением дела по групповому иску в первой инстанции.
      Введению института группового иска препятствует догматизм гражданско-процессуальной теории. Догматизм, который иногда носит односторонний характер. Некоторые ученые выступают против введения института имущественного группового иска по мотивам нарушения принципа диспозитивности и одновременно, указывают, что рассмотрение гражданских дел является не обязанностью, а услугой, оказываемой государством гражданам. Другие критикуют институт производного группового иска, предлагая взамен иск корпоративный, не групповой, но, по мнению приверженцев данной концепции, в большей мере отвечающий требованиям законодательства РФ.
      Не могут внушать доверия также радикальные течения в нашей гражданско-процессуальной науке, призывающие к неограниченному расширению состязательных начал в процессе, именующие достижение принципа равенства сторон в процессе непостижимой, утопической целью, стремление к которой, по их мнению, в немалой степени связано с нашим социалистическим прошлым, в котором равенство лишь декларировалось, а на деле отсутствовало.
      В связи с этим, мне хотелось бы привести слова профессора М.С.Шакарян, которая справедливо отметила, что ГПК РСФСР – был эталоном своего времени. Можем ли мы сегодня дать столь же высокую оценку хотя бы одному федеральному нормативному акту «нового времени», за исключением Конституции РФ и ГК РФ? Думаю, что не каждый возьмет на себя такую ответственность.
      С учетом всех данных факторов представители науки гражданского процессуального права в большинстве своем вряд ли готовы воспринять сегодня всю остроту проблемы защиты прав и законных интересов многочисленных групп граждан.
      Нельзя также игнорировать очевидное нежелание исполнительной власти усиления власти судебной – судебная власть в России исторически находится, если не в подчинённом, то в более слабом положении в сравнении с властью исполнительной. Основная цель функционирования судебной власти в правовом государстве - это обеспечение принципа верховенства закона и охрана права, если судебная власть станет располагать механизмами массового давления на исполнительную власть, её решения смогут даже оказывать влияние на политику, что вряд ли соизмеримо с интересами любой политической элиты. Кроме того, органы государственной власти в свете решений, представляющих собой нарушение законодательства РФ, норм Конституции РФ, ГК РФ, имеют все шансы для того, чтобы стать одной из первоочередных «мишеней» в процессах по групповым искам.
      Необходимо также иметь ввиду возможное сильное сопротивление введению массового искового производства со стороны класса «экспортеров», к которому относятся наиболее крупные субъекты предпринимательской деятельности – это все возможные естественные и неестественные монополисты в России, имеющие сегодня уникальную возможность нарушать права граждан в неограниченных объемах. При оценке данного фактора, стоит иметь ввиду возможность координации усилий представителей данной категории противников института групповых исков с органами исполнительной власти, в особенности на региональном уровне.
      Возможно сильное сопротивление введению групповых исков со стороны руководителей субъектов Российской Федерации, к этой категории относятся некоторые лица, приватизировавшие такую прибыльную «отрасль советского хозяйства», как местное самоуправление, а также управление субъектами Российской Федерации. Данная категория лиц объединяет нарушителей законодательства РФ, в особенности положений Конституции РФ, следствием чего являются массовые нарушения прав и законных интересов граждан.
      Нельзя исключать возможность сопротивления со стороны организованной преступности, также как и одновременно возможное стремление злоупотребить данным институтом в случае его утверждения в гражданском процессе, что также возможно, как это не парадоксально на первый взгляд. Как известно, изобретательность организованной преступности не знает границ. Групповой иск можно будет использовать в качестве средства давления на конкурентов, своеобразного цивилизованного рэкета, ведущего к банкротству предприятия должника, давления на губернаторов, либо на представителей органов государственной власти. Негативным моментом принятия института групповых исков для организованной преступности может стать смещение коррумпированных чиновников либо закрытие предприятий, приносящих доход организованной преступности, по массовым искам.
      С учётом того, что грани между всеми указанными категориями потенциальных противников введения института группового иска сегодня чрезвычайно размыты, вышеприведённая классификация является более чем условной.
      Если обратиться к вопросу о том, кто мог бы выступить в качестве сторонника введения института групповых исков, то наверное это могут быть следующие категории лиц.
      Сторонниками введения института группового иска могут стать в первую очередь граждане, в частности, их инициативные группы.
      Так, в г. Екатеринбурге, имел место один весьма показательный пример, жители нескольких многоэтажных домов столкнулись с решением муниципалитета о постройке подземного гаража на территории двора, в который выходили окна указанных многоэтажных домов. По соображениям сохранения чистоты воздуха и детской площадки для игр, жители всех трех многоэтажных домов, которые ранее даже не были знакомы друг с другом, объединились. Они создали инициативную группу и обратились с судебным иском, наняв на совместно собранные средства представителя. Судебная тяжба, продолжавшаяся некоторое время, не дала ожидаемого результата. Тем не менее, удивления заслуживает внезапно проявившийся высокий уровень организации граждан – жильцов многоэтажных домов, которые не только устроили пикетирование против застройки двора, но и организовывали регулярные спортивные игры и другие культурно - массовые мероприятия для того, чтобы в конечном итоге убедить суд общей юрисдикции в невозможности застройки территории двора помещениями подземных гаражей.
      Этот яркий пример объединения граждан перед лицом массового ущемления гражданских прав и законных интересов, демонстрирует и ещё раз подтверждает перспективность и явные преимущества организованной коллективной борьбы за права и законные интересы перед индивидуальным гражданским иском.
      Следующий вид лиц, заинтересованных во введении института групповых исков могут составить потенциальные представители многочисленных групп лиц, права и интересы которых были нарушены: общественные организации, адвокаты, саморегулируемые организации, юридические фирмы, представители организованной преступности по причинам указанным выше.
      Данные представители многочисленных групп лиц, обладают сильной заинтересованностью в получении новых источников доходов и популяризации своей деятельности, что, в конечном счете, может стимулировать их на участие в процессах по групповым искам.
      Категорию лиц, заинтересованных во введении гражданского процессуального механизма групповых исков, также могут составить некоторые уполномоченные государственные органы, к числу которых можно отнести органы, которым на основании закона предоставлены специальные полномочия по защите прав и законных интересов многочисленных групп граждан. Массовые гражданские дела с их непосредственным участием могли бы существенно увеличить уровень публичной значимости деятельности таких государственных организаций и одновременно переложить часть функций данных государственных органов на самих участников многочисленных групп лиц.
      Подводя итог обсуждению вопроса о доступности и эффективности правосудия при рассмотрении гражданских дел многочисленных групп граждан, хотелось бы отметить, что данная проблема, наверное, является одной из самых комплексных. Она затрагивает множество сфер деятельности государства, касается правовой системы Российской Федерации.
      Россия знала достаточно судебных реформ, многие из них содержали в себе отдельные элементы тех институтов, которые сегодня преподносятся как новые или иностранные, но главным показателем эффективности и доступности правосудия, наверное, все таки является наличие реальной возможности для любого гражданина Российской Федерации обратиться к суду с просьбой о защите его права и законного интереса.
      С учетом того, что права предоставляются всем гражданам нашей страны, идеальным стало бы и равное эффективное и доступное обеспечение судебной защиты в отношении каждого из них. И решение вопроса о том, каким образом необходимо добиться данного положительного результата, относится к компетенции государства.
      Утверждая норму об обязанности гражданина, государство вправе требовать исполнения данной обязанности; принимая норму о праве гражданина на судебную защиту, государство берет на себя обязанность обеспечить право гражданина и предоставить ему возможность рассмотрения его гражданского дела с соблюдением Конституции РФ и всей совокупности принципов гражданского судопроизводства.
      В связи с этим, проблема доступности и эффективности правосудия по делам многочисленных групп лиц ожидает своего разрешения, она требует новых неординарных подходов, решений, которые смогли бы действительно если не разрешить, то хотя бы уменьшить актуальность данной проблемы.
      Но это вряд ли под силу кому-то из ученых, не решить эту проблему и инициативной группой.
      Для решения проблемы обеспечения доступности и эффективности правосудия по делам многочисленных групп лиц необходимо взаимопонимание и тесное сотрудничество всех ученых процессуалистов, судей, юристов - практиков, представителей органов исполнительной власти, и всех, кто искренне хотел бы содействовать реформе системы российского государства и права.