Гражданское и арбитражное судопроизводство весьма схожи не только в том, что оба регулируют правоотношения, возникающие в процессе осуществления правосудия, но и в том, что имеют общую цель – защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод и охраняемых законом интересов физических и юридических лиц, содействие укреплению законности и предупреждению правонарушений (статья 5 АПК РФ, статья 2 ГПК РСФСР). Эта цель при рассмотрении исков о признании и в делах особого производства легко достигается вступлением в силу законного и обоснованного решения суда общей юрисдикции, арбитражного суда или мирового судьи.
      Однако если исковое требование связано с присуждением, судебного решения недостаточно для действенной защиты права истца, необходимо применение мер физического принуждения: отнятие имущества у незаконного владельца и передача его настоящему собственнику, выселение жильца из квартиры за истечением срока найма или вследствие неуплаты арендной платы и т.п. Подобного рода действия, совершаемые с целью осуществления признанных судом правомерными требований граждан, образовали производство по исполнению судебных решений или исполнительное производство (exиcution forcи, Zwangsvollstreckung, Executionsprocess)^[1]. Именно в порядке исполнительного производства происходит реализация актов как арбитражного, так гражданского правосудия.
      Под исполнительным процессом в дореволюционной России понимался сам процесс взыскания как принудительного изменения фактического состояния отношений на основании судебного решения или другого акта, имеющего исполнительную силу (titre exйcutoire, instrumentum paratan executionem habens)^[2]. Исполнительные действия предполагались настолько простыми, что поручались не судам как органам власти, обладающими специальными качествами, которые необходимы для осуществления правосудия, а другим, «низшим» органам (праветчикам, полиции, волостному и сельскому начальству, позднее – судебным приставам, судебным исполнителям).
      Следует отметить, что в советский период основным направлением развития научной мысли и законодательства по исполнительному производству являлся тезис о том, что исполнение судебных решений и иных юрисдикционных актов – завершающая, заключительная стадия гражданского процесса^[3]. Действительно, до вступления в силу 6 ноября 1997 г. Федеральных Законов «О судебных приставах» и «Об исполнительном производстве» исполнительное производство регулировалось гражданским процессуальным и арбитражным процессуальным законодательством (V разделом ГПК РСФСР и ІV разделом АПК РФ) и являлось частью, заключительной стадией гражданского процесса, с одной стороны и арбитражного процесса – с другой. Новые законы подорвали устоявшееся за многие десятилетия в российской юридической литературе положение о том, что исполнение судебных решений и иных юрисдикционных актов является стадией гражданского (арбитражного) процесса.
      В результате реформирования правового регулирования исполнительного производства в современной процессуальной литературе появилось мнение о том, что исполнительное производство составляет отдельную отрасль права^[4]. Но из теории права известно, что отрасль права есть совокупность юридических норм, объединенных специфическим предметом и методом правового регулирования, основанная на собственных принципах (и т.д.). Поэтому исполнительное производство не может быть отраслью права, как не является отраслью права и само гражданское судопроизводство. Следовательно, отраслью права будет не исполнительное производство, а исполнительное право как совокупность норм, регулирующих исполнение юрисдикционных актов.
      Основные принципы самостоятельности исполнительного производства и регулирующих его норм как комплексной отрасли права были выделены ещё до принятия Федерального Закона «Об исполнительном производстве» М.К. Юковым^[5], развиты в работах А.К. Сергун^[6], В.М. Шерстюка^[7], Е.А. Мотовиловкера^[8], В.В. Яркова^[9], Н.А. Панкратовой^[10], М.А. Викут^[11].
      В настоящее время исполнительное право представляет собой одну из отраслей российского права, без которого система права не может нормально функционировать. Исполнение судебных актов, урегулированное нормами исполнительного права, является, по существу, тем конечным результатом, по которому можно судить об эффективности всей правоохранительной деятельности^[12]. Исполнительное право регулирует правоотношения, складывающиеся в процессе исполнительного производства, где субъективное материальное право или охраняемый законом интерес, нарушенный или оспоренный должником и подтверждённый юрисдикционным актом, получает свою реализацию через механизм государственного принуждения. Исполнительный процесс происходит в установленной законом процессуальной форме, с предоставлением определённых процессуальных прав участвующим в нём заинтересованным лицам. Исполнительное производство служит правовым и логическим завершением судебной, административной и общественной юрисдикции, выходя за рамки судебного разбирательства. Оно обеспечивает достижение материально-правовой цели юрисдикционной деятельности, именно по нему можно судить об эффективности и действенности правовой защиты в целом^[13]. Ошибки, допущенные в ходе исполнительного производства, могут свести на нет всю правоохранительную деятельность по защите конкретных прав и привести к противоположному результату – нарушению субъективных материальных прав и охраняемых законом интересов субъектов правоотношений.
      Задачи исполнительного производства определяются задачами правосудия по гражданским делам, но не совпадают с ними. Главной задачей исполнительного производства является обеспечение законного, своевременного и надлежащего по качеству и объёму исполнения юрисдикционных актов.
      Как и любая другая отрасль права, исполнительное право имеет собственный предмет правого регулирования, специфический метод правового регулирования, свою нормативную базу и особые принципы, составляющие нормативно установленные основополагающие начала исполнительного производства, в которых выражается его специфика и на основании которых можно составить общее представление о данной отрасли. Оно регулирует деятельность специальных субъектов – участников исполнительного производства, которые отличаются от участников гражданского судопроизводства и арбитражного процесса как по составу, так и по осуществляемым функциям.
      Предметом правового регулирования исполнительного права являются общественные отношения, складывающиеся в процессе исполнительного производства. Исполнительное право является процессуальной отраслью права и, как любая процессуальная отрасль права, характеризуется тем, что регулирует правоотношения в их динамике. Потому в предмет его регулирования обязательно входят не только юридические связи между участниками правоотношений, но и процессуальная деятельность по реализации этих связей^[14]. Основу предмета правового регулирования исполнительного права составляет совокупность отношений, складывающихся между органами принудительного исполнения (ст.3 ФЗ «Об исполнительном производстве»), с одной стороны, и взыскателем, должником и иными участниками исполнительного производства – с другой^[15]. Практически принудительная реализация юрисдикционных актов не является отдельным, однородным правоотношением, а выступает, как справедливо отмечает В.В.Ярков, в качестве целой системы определённых производств по исполнению конкретных актов.
      Однако в отличие от уголовно-исполнительного права с собственным Уголовно-исполнительным кодексом РФ от 8 января 1997 г., исполнительное право не имеет единого кодифицированного источника, его нормативную основу составляют вступившие в силу с 6 ноября 1997 г. Федеральные Законы «О судебных приставах» и «Об исполнительном производстве», из-за принятия которых произошла фактическая аброгация большей части разделов V ГПК РСФСР и АПК РФ, ранее регулирующих исполнительное производство. Отсутствие единого кодифицированного нормативного акта, регулирующего систему исполнительных правоотношений, отрицательно сказывается на авторитете судебной власти, принижает роль исполнения судебных актов в системе организации правосудия по гражданским делам.
      Исполнительный кодекс (ИК) в настоящее время жизненно необходим, именно в нем в соответствии с нормами международного права и российской спецификой следует закрепить основополагающие положения, институты, относящиеся ко всему исполнительному производству: принципы исполнительного производства и гарантии их реализации, органы принудительного исполнения, лиц, участвующих в исполнительном производстве, систему защиты их прав, представительство, сроки исполнения юрисдикционных актов, расходы, связанные с исполнительным производством, ответственность, общие правила фиксации исполнительных действий (Общая часть ИК). Особенную часть составят нормы, регламентирующие движение, развитие исполнительного производства по стадиям от его возбуждения до прекращения, а также особенности реализации исполнительных документов по отдельным категориям взысканий и в отношении различных субъектов.
      В ИК следует ликвидировать противоречия нормативной базы исполнительного производства нормам не только современного российского, но и международного права, в частности Конвенции Совета Европы «О защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 г. Принимая во внимание объем тезисов, остановимся лишь на некоторых из них. Так, ст.50 закона «Об исполнительном производстве» в отношении определения перечня имущества, на которое не может быть обращено взыскание, носит отсылочный характер, обращаясь к Приложению № 1 к ГПК, не изменявшемуся за последние два десятилетия. Этот Перечень во многом антагонирует ст.8 и 9 Конвенции от 8 ноября 1950 г. Предусмотренное ст.8 Конвенции право на уважение личной и семейной жизни, неприкосновенность жилища не соотносится с возможностью ареста и реализации жилых домов и квартир, принадлежащих должникам, в которых могут проживать члены его семьи и иные лица, не являющиеся сторонами в исполнительном производстве. Пункт 1 Перечня запрещает обращать взыскание по исполнительным документам лишь на жилые дома лиц, основным занятием которых является сельское хозяйство. А как быть с горожанами, имеющими приватизированное или полученное в результате заключения сделки жилое помещение? Исчерпывающий характер Перечня позволяет судебному приставу-исполнителю обращать взыскание на жилище лиц, чьим основным занятием не является сельское хозяйство, независимо от числа проживающих в нем субъектов.
      Не входят в Перечень вещи религиозного и ритуального назначения, что противоречит п.1 ст.9 Конвенции, провозглашающей право каждого человека на свободу исповедовать свою религию, придерживаться и выполнять религиозные и ритуальные порядки. Исходя из смысла Перечня, судебный пристав-исполнитель обязан обратить взыскание в том числе на религиозные и ритуальные предметы, являющиеся и не являющиеся предметами из драгоценных металлов независимо от их художественной ценности, чем нарушается п.2 ст.9 Конвенции, разрешающей ограничивать свободу вероисповедания лишь в случаях, «установленных законом и необходимых в демократическом обществе в интересах общественного спокойствия, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц». Не решил проблему и закон от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях», в котором хотя и установлена невозможность обращения взыскания по претензиям кредиторов на имущество богослужебного назначения (ст. 21)^[16], не дано определения перечня видов такого имущества. Правительство Российской Федерации, которому было поручено принять указанный перечень, требование законодательной власти до настоящего времени не выполнило.
      Кроме того, многие нормы современного исполнительного права предусматривающие в своих санкциях ответственность, определяют ее нечетко, размыто, устанавливая объем ответственности без определенных критериев-мерил. Так, статья 85 Федерального Закона «Об исполнительном производстве» устанавливает, что за невыполнение гражданами и должностными лицами законных требований судебного пристава-исполнителя и иные нарушения законодательства Российской Федерации об исполнительном производстве виновные лица подвергаются штрафу в размере до ста минимальных оплат труда. Тот же размер штрафа установлен и статьей 87 Федерального Закона «Об исполнительном производстве». Законодатель весьма непринципиально подходит к регламентации мер ответственности, не определяя даже нижнего ее предела – минимального размера штрафной санкции. Это позволяет правоприменительному органу вольно и неоднозначно применять одну и туже норму исполнительного права в различных правовых ситуациях, возлагая на субъекта ответственность в неоправданно широких границах от 1 копейки (которая является минимальной денежной единицей России и должна применяться как нижний ограничитель) до ста минимальных размеров оплаты труда.
       Такое положение нельзя признать правильным, целесообразно сузить процессуальные рамки ответственности до разумных пределов, установив на законодательном уровне не только верхние, но и нижние границы ответственности и оптимальные критерии ее применения («смягчающие» и «отягчающие» вину правонарушителя обстоятельства). Некоторые шаги к решению данной проблемы сделаны уже сейчас, в частности, статьей 81 Федерального Закона «Об исполнительном производстве» исполнительский сбор строго фиксирован. Однако приведенный пример четкой регламентации размера ответственности является скорее исключением из законодательной практики, чем правилом.
      Практически не урегулирован порядок выдачи исполнительных листов на исполнение решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека (например, Комиссии по правам человека СНГ, Европейского суда по правам человека)^[17], тогда как обращения российских субъектов в межгосударственные организации за защитой своих прав встречаются все чаще.
      Принятие Исполнительного Кодекса РФ позволило бы решить эти и другие проблемы, унифицировав исполнение актов, вынесенных в порядке арбитражного и гражданского судопроизводства, по примеру исполнения актов, вынесенных в уголовно—процессуальном порядке.