Статья 6 Европейской Конвенции по правам человека гарантирует право на справедливое разбирательство гражданских дел. В части первой этой нормы сказано, что «каждый имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей… на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона». Это правомочие включает в себя три элемента: наличие «суда»; его достаточно широкие полномочия, чтобы принимать решения по всем аспектам спора; право заинтересованного лица на доступ к суду.
      Рассматриваемая международная правовая норма предопределяет необходимость более пристального внимания к понятиям эффективности и доступности правосудия в нашей стране в современных условиях. И в работах российских правоведов это внимание проявлено^[1]. Проблема доступа к правосудию и защите прав и интересов нуждающимся в том лицам глубоко и всесторонне исследована в этой процессуальной литературе, из чего сделан правильный вывод о том, что российское общество еще не осознало в полной мере необходимость выработки единой концепции, учитывающей сложившиеся социально-экономические и политические реалии при подготовке конкретных законопроектов.^[2]
      Свидетельством этому являются находящиеся сейчас в Думе проекты ГПК и АПК, при чтении которых возникает вполне определенное впечатление о том, что авторы этих проектов не стремились улучшить имеющиеся в действующих кодексах положения, связанные именно с принципом доступности правосудия гражданам и юридическим лицам, и вообще не были озабочены решением задачи повышения эффективности работы судов.
      Прежде, чем перейти к анализу конкретных новелл законопроектов процессуального характера, хочу коснуться нескольких общих вопросов, относящихся вообще к законопроектной деятельности в нашем государстве.
      Как известно, когда создавали самую первую концепцию судебной реформы, исходили из необходимости, в первую очередь, обновлять процессуально-правовые акты. И вот за десять лет мы имеем уже третий вариант АПК, а тридцатишестилетний ГПК, хоть и подлатан во многих местах по инициативе Верховного Суда Российской Федерации, все еще жив, плохо согласуясь с современностью даже по терминологии. Более того, вначале Дума ознакомилась вовсе не с проектом, над которым много лет трудились многие известные практики и ученые, а проектом трех депутатов, взявших за основу опубликованный в 1995 году проект официально работавшей над ним группы. Почему надо тратить время депутатов на изучение заведомо устаревшего варианта, с весьма низким качеством объяснительной записки к нему? Рентабельна ли подобная законопроектная деятельность? Считает ли кто-нибудь деньги, потраченные на обновление ГПК и усовершенствование АПК? Почему, как и прежде, процессуальные и судоустройственные акты разрабатываются не одновременно и без взаимной увязки?
      Эти вопросы вряд ли возникли бы, если бы своевременно было обращено внимание на совершенствование самой организации законопроектной работы по судебной реформе в целом. Хорошо, что сейчас уже намечены реальные подходы к созданию государственной целевой программы дальнейшего развития судебной системы.^[3]
      Во всем цивилизованном мире, чтобы получить представление о сложных проблемах, связанных с отправлением правосудия, проводят широкомасштабные аналитические исследования, привлекая для этого судей всех инстанций, представителей администрации, должностных лиц минюста, преподавателей юридических учебных заведений, адвокатов, представителей различных юридических фирм, учитывают мнение обычных граждан. Именно благодаря такой широкой информации разработчиков проектов возможно получить истинную и окончательную оценку того, насколько доступны наши суды и каков коэффициент их полезного действия.
      Отправление правосудия – одна из разновидностей оказания государством обществу услуг для поддержания социального порядка, гармонии и содействия экономическому и социальному развитию путем разрешения правовых споров, возникающих в обществе.
      Конечным пользователем этих услуг государства, предоставляемых судебной системой и, следовательно, субъектом, заинтересованным самим процессом ее реформирования, прежде всего, является общество, его члены, а не только сами судьи. Сделанное же за время работы над проектами ГПК и АПК во многом отражало заботу системы о самой себе. В настоящее время как будто бы наметился поворот к интересам общества, человека, предпринимателя. Я надеюсь, что конференция, посвященная проблемам доступности и эффективности правосудия, должна внести свой весомый вклад в усиление этой тенденции.
      А теперь обратимся к теме доступности правосудия и непосредственно связанным с этой темой новеллам проектов.
      Доступ к суду означает прежде всего реальную возможность заинтересованного лица добиться рассмотрения своего дела в суде, при этом не должно возникать чрезмерных правовых или практических препятствий.
      Что касается правовых препятствий, то одно из них уже удачно ликвидировано в ГПК при внесении в него нормы проекта Законом от 7 июля 2000 г. Речь идет об уточнении формулировки п.п.1 ст.129 и 219 ГПК в соответствии со смыслом ст.46 Конституции Российской Федерации (ранее действовавшая формулировка ограничивала право на защиту).^[4]
      В п.1 ст.143 проекта АПК подобное уточнение отсутствует; эта статья говорит не об отказе в принятии заявления, а возвращении заявления истцу, не препятствующем вторичному обращению после устранения недостатков, послуживших основанием для его возвращения. Между тем, п.1 ст.143 проекта АПК говорит об обстоятельствах, не подлежащих устранению. Следует отметить, что столь существенное отличие от ГПК – отсутствие даже термина «отказ в принятии заявления» – ничем не оправдано.
      Тем не менее, вне внимания авторов проектов и ГПК и АПК остался вопрос о разграничении компетенции общих и арбитражных судов, вызывающей немало трудностей и у лиц, обращающихся в эти суды, и у самих судей.
      Проект АПК существенно расширяет компетенцию арбитражных судов, сохраняет альтернативную подведомственность общим и арбитражным судам, что может лишь добавить аналогичных трудностей и нестыковок. По поводу одного и того же предмета спора (например, оспариваемого решения акционеров) общие и арбитражные суды выносят противоположные решения.
      Между тем, проблема подведомственности заслуживает особого внимания законодателя. Из-за этого возникает неоправданная перегрузка судей.
      Думается, что настало время для разработки Федерального закона «О подведомственности гражданских дел и дел, вытекающих из публичных правоотношений». Необходимо отыскать научно-обоснованные подходы к выделению общих признаков, опираясь на которые можно определить наиболее оптимальным образом подведомственность тех или иных категорий дел. Лишь тогда можно будет четко ответить на вопрос о том, сколько и каких судов нам нужно. Нельзя не учитывать, что в системе арбитражных судов первичное звено – суд субъекта Федерации, а в системе судов общей юрисдикции – районный (городской) суд. При огромных территориях многих субъектов Российской Федерации, дороговизне средств сообщения, отсутствии постоянной транспортной связи между многими регионами непродуманно решенный вопрос о подведомственности дел может создать весьма серьезные препятствия для доступа к суду организаций и граждан, иностранных инвесторов и их реального участия в процессе разбирательства дела.
      Желательно, например, установить подведомственность по вопросу заинтересованных лиц для дел с участием индивидуальных предпринимателей и иностранных организаций.
      В Законе о подведомственности должен быть определен механизм отбора дел для каждой ветви судебной власти, поскольку и в будущем неизбежно будут появляться новые категории дел, относительно подведомственности которых не будет ясности.
      Неоправданным является ограничение возможности вступления в дело третьих лиц с самостоятельными исковыми требованиями на предмет спора до начала разбирательства дела в первой инстанции арбитражного суда. Это существенно снизит возможность судебной защиты третьих лиц, которые узнали о существовании спора, на предмет которого они претендуют, уже после начала рассмотрения дела в арбитражном суде. Более того, это ограничение заведомо не будет способствовать полноте и всестороннему исследованию всех материалов дела, послужит предпосылкой для отмен и проверок законности решения. Желательно восстановить текст ныне действующей ст.38 АПК, предусматривающую, что вступление третьих лиц с самостоятельными требованиями возможно до принятия судом первой инстанции решения.
      Несомненно ухудшает положение лиц, участвующих в процессе арбитражного суда, отсутствие в проекте АПК ст.36 ныне действующего Арбитражного процессуального кодекса, посвященной замене ненадлежащей стороны; исключение возможности истца изменять предмет иска (ст.50 проекта); введение института собеседования со сторонами в порядке проведения подготовки дела и предварительного судебного заседания. Эта мера приведет к тому, что организация, имеющая большое числу судебных дел, должна будет тратить на командировки представителей сторон в областные центры значительные суммы.
      Установление в части 1 ст.62 проекта АПК правила, предусматривающего возможность участия в арбитражном процессе в качестве представителя только адвоката или иного лица, в том числе работника организации, участвующей в деле, имеющего высшее юридическое образование, необоснованно ограничивает право стороны арбитражного процесса на квалифицированную защиту своих интересов.
      Подобная норма делает невозможным участие в арбитражном процессе в качестве представителя организации, например, ее главного бухгалтера или иного лица – работника этой организации, имеющего высшее экономическое образование.
      Такого рода ограничения не способствует и полноте, всесторонности, объективности арбитражного разбирательства, поэтому, на наш взгляд, лучше редакция ст.48 действующего АПК, предусматривающая, что представителем в арбитражном суде может быть любой гражданин, имеющий надлежащим образом оформленные полномочия на ведение дела в арбитражном суде.
      Необоснованно установления в части 2 ст.62 проекта АПК правила об аккредитации представителя при арбитражном суде.
      Подобная практика должна применяться лишь в отношении лиц, оказывающих услуги по представительству интересов сторон арбитражного процесса на профессиональной основе, т.е. адвокатов. В противном случае, любое лицо для того, чтобы даже один раз выступить в арбитражном процессе в качестве представителя организации, работником которой оно является, будет получать аккредитацию в арбитражном суде, что создаст неоправданные ограничения в вопросе выбора представителя интересов сторон в арбитражном процессе, а следовательно, послужит одним из ограничений доступности правосудия.
      В литературе справедливо обращалось внимание на то, что не раскрыто в проекте АПК само понятие аккредитации и его соотношение с лицензированием и регистрацией.^[5] К этому следует добавить, что подобная норма могла бы появиться в проекте лишь при условии, что институт аккредитации был бы урегулирован в проекте Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», но там ничего подобного нет.
      И в проекте ГПК и в проекте АПК даже не намечены подступы к решению проблемы недоступности юридической помощи нуждающимся в ней лицам. Между тем, именно представительство как правовой институт обеспечивает доступность судебной защиты.
      Часть 3 ст.62 проекта АПК предоставляет арбитражному суду право, исходя из материального положения стороны, являющейся индивидуальным предпринимателем, назначить ей представителя, если дело не может быть рассмотрено без представления стороне квалифицированной юридической помощи. Сомнений в полезности подобного правила нет, но нужно предусмотреть механизм, гарантирующий возможность применения подобной нормы. Несомненно нужно одновременно разрабатывать проект закона о социальной, муниципальной адвокатуре. Полезно и для общих судов вспомнить о бесплатной юридической консультации ВЦСПС по трудовым спорам или о социально-правовой помощи матери и ребенку советских времен. Этот вопрос несомненно еще не скоро получит законодательное решение, но забывать о нем мы не имеем права, так как к этому обязывает ст.48 Конституции РФ.
      Таковы некоторые моменты, связанные с проблемой доступа к суду и ее отражением в проектах ГПК и АПК. За рамками исследования, к сожалению, остались вопросы альтернативных судебной процедур, а также упрощенных судебных процедур в арбитражных судах и проблема нарушения сроков рассмотрения гражданских дел в судах общей юрисдикции^[6], дефектов судебных протоколов^[7] и т.д.
      Нельзя не затронуть, однако, и весьма актуальную тему о практических препятствиях реализации права доступа к суду. Этот аспект темы прекрасно отражен уже в общей и юридической печати^[8], но исправить положение в этой области еще труднее, чем совершенствовать процесс новыми законопроектами.
      Все сказанное свидетельствует о том, что принцип доступности судебной защиты прав и интересов должен занять достойное место в ряду принципов процессуального права нашей страны. Любое ограничение доступа к правосудию должно преследовать оправданную цель и разумно соответствовать этой цели. Модели, выработанные в рамках Совета Европы^[9], применительно к данной теме могут оказать законодателю существенную пользу при доработке проектов ГПК и АПК.