Проблема эффективности правосудия в целом недостаточно исследована в правовой науке. Относительно эффективности правосудия по гражданским делам этот пробел восполнен довольно обстоятельной монографической работой А.В. Цихоцкого^[1].
      Автор формулирует понятие эффективности правосудия по гражданским делам: «Эффективность правосудия по гражданским делам есть способность (свойство) правосудия как вида осуществляемой судом в установленной законом процессуальной форме государственной деятельности по рассмотрению и разрешению конкретных судебных дел с вынесением по ним законных, обоснованных и справедливых постановлений обеспечивать при определенных условиях достижение социально значимых целей. Эта способность характеризуется отношением фактически достигнутого правосудием уровня целей к нормативно установленному законом»^[2].
      Характеризуя эффективность правосудия по гражданским делам, А.В.Цихоцкий отмечает, что мера эффективности правосудия органически связана с основными его функциями. Последних у правосудия дел множество^[3].
      Следует уточнить, что правосудие является само одной из основных функций органа судебной власти – суда.
      Кроме отправления правосудия, суд осуществляет и иные функции. В частности, оказывает воспитательное воздействие на всех присутствующих в зале судебного заседания при ведении процесса, провозглашении судебного решения, содействует укреплению законности и предупреждению правонарушений путем постановления законных и обоснованных актов (решений, определений, постановлений).
      Суд изучает и обобщает судебную практику, вырабатывает основные направления правоприменительной деятельности, издает руководящие разъяснения в виде Постановления Пленума Верховного Суда, осуществляет другие многочисленные функции.
      Эффективность судебной деятельности при осуществлении правосудия может быть оценена прежде всего по уровню соблюдения судами гражданской процессуальной формы, регулируемой Гражданским процессуальным кодексом.
      Сущность гражданской процессуальной формы в настоящее время нуждается в новом осмыслении в связи с тем, что судебная деятельность по осуществлению правосудия призвана своими специфическими формами решать сложные задачи по построению истинно правового государства с широко развитым правовым гражданским обществом.
      Решить эти задачи без укрепления института судебной власти вряд ли возможно. А судебная власть реализует свою основную функцию – отправление правосудия, подчиняясь строго регламентированной процессуальной форме.
      Вопрос о свойстве и сущности гражданской процессуальной формы широко обсуждался учеными-юристами в период активных демократических процессов 60-70-х годов двадцатого столетия.
      Объясняется это прежде всего тем, что именно в 70-е годы общая тенденция развития общественных отношений формировалась в условиях демократизации общественно-политических институтов, развития конституционных принципов усиления правовых гарантий личности. Чтобы теоретические разработки не оставались декларациями, принимается множество законов и подзаконных актов, регламентирующих деятельность различных органов, организаций, должностных лиц по защите нарушенных прав граждан и организаций.
      Это позволило ученым-правоведам обосновать необходимость единой процессуальной формы, регламентирующей деятельность органов власти, управления, должностных лиц в различных областях жизни общества, особенно в правоприменительной сфере^[4].
      Импульс для широкого трактования процессуального права придала монография «Юридическая процессуальная форма. Теория и практика», под ред. проф. П.Е.Недбайло и В.М.Горшенева. Авторы утверждали, что «процессуальная форма имеет место не только в юрисдикционной (правоохранительной) сфере применения норм права, но и в других сферах … Любая отрасль материального права вызывает к жизни соответствующие процессуальные нормы… Специфические процессуальные нормы нужны, например, в финансовом, трудовом, земельном, колхозном и других отраслях права»^[5].
      Широкое понимание процессуальной формы отмечали: П.М. Рабинович^[6], О.Э. Лейст^[7], В.А. Юсупов^[8], Н.В. Витрук^[9] и др.
      
      Административисты последовательно отстаивали точку зрения о том, что вся деятельность административных органов протекает в процессуальной форме, а нормы ее регулирующие являются административно-процессуальными^[10].
      В литературе высказывали мнение о том, что «каждый вид процесса (уголовный, гражданский, административный) есть урегулированный соответствующими процессуальными нормами порядок реализации материальных норм различных отраслей советского права»^[11].
      Позднее Д.Н.Бахрах утверждал, что административный процесс стоит в одном ряду «с такими юридическими процессами, как уголовный, гражданский, законодательный, бюджетный»^[12]. Такое «объединение» может быть принято, если «не заметить», что уголовный и гражданский процессы – судопроизводственные процессы по сути своей.
      В.М.Горшенев сформулировал следующее определение процессуальной формы в плане общей теории права: «Под процессуальной формой следует понимать совокупность однородных требований, предъявляемых к действиям участников процесса и направляемых на достижение какого-то определенного результата»^[13].
      Это определение вызвало обоснованную критику. Так, А.М.Васильев не увидел в этом определении «специфики правовых компонентов», эта процессуальная форма «обезличена» и может быть применима «к любой целенаправленной человеческой деятельности»^[14].
      В обоснование своих возражений он отмечает, что, во-первых, призывая в союзники К.Маркса, сторонники широкого толкования процессуального права упускают из виду, что К.Маркс, говоря о соотношении права и процесса, говорил только о процессуальной форме судопроизводства!
      Во-вторых, отмечает А.М.Васильев, если принимать широкое толкование процессуального права, то следует говорить о процессуальном праве второй и т.д. степени.
      В-третьих, неверно считать всякую процедуру действий (даже юридически значимых) как процессуальную форму.
      В-четвертых, процессуальная форма применяется не в любой правоприменительной деятельности, а лишь в такой, как суд, где разрешаются уголовные и гражданские дела и где требуются дополнительные гарантии и средства защиты прав, свобод, интересов личности и государства.
      В-пятых, автор против применения жесткой процессуальной формы к процессу правотворчества. Законодатель суверенен и сам определяет наиболее целесообразный порядок законодательствования.
      Подводя итог своим критическим замечаниям, А.М.Васильев заключает: «…пока нет достаточных оснований рассматривать любую процедуру принятия государственными органами юридически значимого решения, даже если нет ее полной правовой регламентации, как процессуальную форму»^[15].
      Некоторые исследователи рассматривали процессуальное право как синоним процедурного порядка правоприменительной деятельности^[16].
      В подтверждение такой синонимичности приводят слова М.С.Строговича о том, что «процессуальное право – это всегда право, устанавливающее определенную процедуру, … это право, определяющее процесс, т.е. движение, развитие деятельности органов и лиц»^[17].
      Однако позднее эта точка зрения была скорректирована в коллективной монографии, в которой авторы выступили против отождествления понятий «процесс» и «процедура», и было однозначно заявлено: «Процессуальное право, юридический процесс – это судебно-процессуальное право, судопроизводство»^[18].
      Тем не менее ученые различных отраслей права активно разрабатывали соответствующие «процессы» адекватно отрасли материального права.
      Так, Е.М.Акопова, обосновывая теорию трудового процесса, отмечала, что это совокупность связанных внутренним единством процедурных, процессуальных, организационных норм, объективно сложившихся в нескольких отраслях права (трудового, административного, гражданского, процессуального), и норм общественных организаций, обеспечивающих процессуальное регулирование общественно-трудовых отношений^[19].
      Я.М.Фогель обосновал наличие пенсионного процесса^[20], П.С.Никитюк – наследственного процесса^[21], И.А.Иконицкая – земельного процесса^[22] и т.д. и т.п.
      С.С.Алексеев назвал такие образования процедурно-процессуальными институтами^[23].
      Такое «объединение» всех форм защиты нашло объяснение методологического свойства несколько позднее. В частности, В.В.Скитович полагал, что соединение государственных и общественных форм защиты нарушенных прав объясняется господствовавшей в 60-70-е годы идеологической доктриной о постепенном формировании общенародного государства и передаче функций государственных органов общественным органам^[24].
      Состояние общественно-правовой мысли того периода подвигло некоторых ученых-процессуалистов к необходимости, практической целесообразности выработки концепции общественно-товарищеского судопроизводства^[25], объединения всех «процессов» деятельности разнородных по организационным и функциональным принципам правоприменительных органов.
      Ярким представителем такого «объединительного процесса» был Е.И.Филиппов. Он предлагал концепцию суперотрасли – процессуально-охранительное право.
      В процессуально-охранительное право, по его мнению, должны были войти следующие отрасли: «уголовно-процессуальное право; административно-процессуальное право; нотариальное право; хозяйственно-процессуальное право; третейско-процессуальное право; общественно-кооперативное процессуальное право; общественно-товарищеское процессуальное право; профсоюзно-процессуальное право»^[26].
      Твердую и последовательную позицию в отстаивании специфических черт гражданской процессуальной формы заняли такие ученые как: Н.А. Чечина^[27], Д.М. Чечот^[28], А.А. Мельников^[29], М.С. Шакарян^[30], А.Т. Боннер^[31], В.М. Шерстюк^{[32] и др.
      Н.А.Чечина, в частности, оценила широкое толкование процессуальной формы как «умаление значения процессуального права», «нивелирование норм права с простыми процедурными правилами», «отказ от принятых теорией критериев разграничения отраслей права»[33].
      В современных условиях возникает необходимость на качественно новом уровне разработать концепцию деятельности суда, осуществляющего исключительную функцию судебной власти – правосудие. Изменились, и весьма существенно, принципы правосудия: законности, состязательности, объективной истины, диспозитивности, коллегиальности и единоличного рассмотрения дел и другие.
      В этой связи представляется не совсем обоснованной попытка некоторых современных ученых весьма широко трактовать понятие гражданской процессуальной формы.
      Так, А.П.Вершинин предлагает включить в процессуальное право «реестровое право»[34].
      В.Н.Аргунов полагает, что «между участниками нотариального производства возникают взаимные права и обязанности, составляющие содержание нотариальных процедур или, более правильно, процессуальных правоотношений»[35]. Справедливым в этом суждении будет мнение о том, что имеют место нотариальные процедуры.
      Общетеоретические положения поддерживает и развивает применительно к правовому понятию «гражданская процессуальная форма» проф. Н.А.Чечина. Она приводит достаточно веские обоснования критики широкого понимания процессуальной формы как элемента процессуального права. Н.А.Чечина выстраивает четкие, убедительные доводы для утверждения концепции самостоятельной, присущей только правосудию, гражданской процессуальной формы, ее понятия, системы, отличительных особенностей, значения.
      По мнению Н.А.Чечиной, «под гражданской процессуальной формой следует понимать систему установленных гражданским процессуальным законом правил, регламентирующих порядок осуществления правосудия, правил деятельности лиц, участвующих в процессе осуществления правосудия, исполнение которых обеспечено возможностью применения судом санкций»[36].
      Отличительные черты гражданской процессуальной формы состоят в следующем. Прежде всего, стабильное законодательное закрепление гражданской процессуальной формы. Отсюда недействительность любых фактических действий любых субъектов процесса.
      Гражданская процессуальная форма – это система взаимосвязанных и взаимообусловленных правовых отношений субъектов процесса. Содержанием этих отношений, на наш взгляд, будет совокупность закрепленных в процессуальном законе (ГПК) прав и обязанностей субъектов и реализация их путем совершения процессуальных действий в строгом соответствии с процессуальным законом.
      Круг субъектов гражданских процессуальных отношений также очерчен с точной определенностью законом, и каждый субъект имеет процессуальное наименование (истец, заявитель, свидетель, представитель, прокурор и т.д.).
      Установлена последовательность совершения действий участниками процесса, а в необходимых случаях – и их сроки.
      Совокупность процессуальных действий, определенных ближайшей целью, составляет стадию процесса. Последовательность стадий также определена законом.
      Процессуальные средства, с помощью которых суд реализует свои функции по отправлению правосудия, также жестко регламентированы. Так, судебные доказательства могут быть получены только из указанных в законе источников и только с помощью перечисленных в ГПК средств.
      Гражданская процессуальная форма определяет виды, структуру, содержание актов суда (решения, определения, постановления), требования их законности и обоснованности, их общеобязательности и исполнимости.
      Не менее важным являются установленные гражданским процессуальным законодательством процессуальные гарантии соблюдения гражданской процессуальной формы.
      На это направлен институт пересмотра судебных актов, как не вступивших, так и вступивших в законную силу.
      Значимость строгого соблюдения гражданской процессуальной формы особенно прослеживается при применении санкций, указанных в ч.2 ст.308 ГПК – безусловные основания к отмене судебного акта, если будет обнаружено хотя бы одно из указанных в ч.2 ст.308 ГПК РСФСР нарушений норм процессуального права (п. 1-8).
      Несколько позднее Н.А.Чечина уточняет свое определение, отмечая, что гражданская процессуальная форма – это система установленных законом правил, регулирующих порядок осуществления правосудия по гражданским делам, порядок деятельности каждого участвующего в процессе лица и всех их действий[37].
      Принимая в целом данное определение, предлагаем небольшое уточнение, состоящее в том, что система правил правосудия устанавливается процессуальным законом.
      Именно процессуальный, а не любой другой закон формирует и устанавливает порядок осуществления правосудия. Нередко можно встретить нормы материального права, имеющие то или иное процессуальное содержание. Однако эти нормы не определяют сам процессуальный порядок, а лишь способствуют уточнению, дополнению тех или иных процессуальных правил.
      В качестве примера можно привести ст.17 Семейного кодекса РФ о недопустимости возбуждения дела о расторжении брака мужем без согласия жены во время беременности жены и в течение года после рождения ребенка. Однако суды иногда допускают нарушения этого положения. Верховный Суд РФ в Постановлении от 5 ноября 1998 г. № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака»[38] дал руководящие разъяснения судам по этому вопросу, указав, что судья обязан отказать в приеме заявления по п.1 ст.129 ГПК, а если заявление принято – прекратить производство по делу по п.1 ст.219 ГПК, как не подлежащее рассмотрению в суде.
      Проект ГПК 2000 года предусмотрел в п.6 ч.1 ст.137 возвращение заявления, если мужем без согласия жены предъявлен иск о расторжении брака во время ее беременности и в течение года после рождения ребенка[39]. Такое решение процессуального законодательства более соответствует правовым последствиям, т.к. по истечении года после рождения ребенка заявитель (муж) вправе обратиться в суд с заявлением о расторжении брака.
      Еще на один важный аспект безусловного подчинения гражданскому процессуальному закону при осуществлении правосудия судом указано в части 3 ст.1 Проекта ГПК РФ 2000 г.: «Нормы гражданского процессуального права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать положениям настоящего Кодекса»[40].
      На мой взгляд, еще более усилит это важное положение дополнение о том, что «нормы других законов, содержащие процессуальные нормы, в случае их противоречия настоящему Кодексу применению не подлежат».
      М.А.Гурвич подчеркивал: «Процесс рассчитан на случаи нарушения нормы, патологии ее осуществления, устраняемой в процессе правосудия восстановлением нормы. Гражданский процесс по сути дела – медицина гражданского оборота, суд в гражданском процессе – клиника – лечебная и профилактическая»[41].
      Процессуальная форма, в рамках которой осуществляется правосудие, – самая сложная, разветвленная и педантичная из всех юрисдикционных процедур[42], – отмечает известный ученый И.Л.Петрухин.
      Таким образом, гражданская процессуальная форма – это строго регламентированная нормами гражданского процессуального законодательства деятельность суда по осуществлению правосудия по гражданским делам, а также деятельность других субъектов процесса, содействующих осуществлению правосудия.
      Строгость, определенность гражданской процессуальной формы обеспечивается ее отраслевым законодательным регулированием.
      Поскольку в соответствии с Конституцией РФ 1993 г. определены виды судопроизводства (конституционное, гражданское, административное, уголовное), в порядке которых реализуется одна из главных функций суда – правосудие, полагаем, что каждому виду судопроизводства должно соответствовать отраслевое судопроизводственное (процессуальное) законодательство. Этим будет обеспечено конституционное положение об обеспеченности правосудия соответствующим процессуальным регулированием.
      В комментарии Конституции РФ правильно отмечается, что правосудие по уголовным делам, гражданским и другим делам осуществляется в установленной законом процессуальной форме. Процессуальная форма в данном случае рассматривается как один из существенных признаков правосудия[43].
      В связи с конституционным положением об административном судопроизводстве на повестке дня обсуждение проблемы создания административных судов. Вопрос о процессуальной форме реализации судами административной юрисдикции своих функций весьма проблематичен. С одной стороны, являясь судами общей юрисдикции, они могут рассматривать дела в процессуальной форме, определяемой Гражданским процессуальным кодексом. С другой стороны, есть мнение, что если строго следовать ст.1 Проекта ФКЗ «О федеральных административных судах в Российской Федерации», то «административные суды вообще не могут рассматривать отнесенные к их ведению дела по правилам гражданского судопроизводства»[44]. Для устранения такой парадоксальной ситуации предлагается разработка и принятие Административно-процессуального кодекса[45]. Логически вытекает, что этот закон будет обеспечивать разрешение административных дел в порядке административно-процессуальной формы. В целом, такая перспектива становления административной юстиции может быть одобрена. Но это с неизбежностью повлечет изменение структуры и содержания Гражданского процессуального кодекса. Дела, рассматриваемые в действующем ГПК в порядке производства из административно-правовых отношений (в Проекте ГПК 2000 г. – публично-правовых) – подраздел 2 раздела II ГПК будет исключен. Принятие ГПК в связи с этим будет еще отодвинуто на довольно длительный срок. Но граждане обращаются в суды, и суды рассматривают и разрешают публично-правовые споры в соответствии с гражданской процессуальной формой и с учетом особенностей дел из публично-правовых отношений.
      Наиболее оптимальным представляется разработка специального процессуального регулирования порядка возбуждения, подготовки, рассмотрения и разрешения дел, возникающих из административных (публично-правовых) правоотношений в рамках Гражданского процессуального кодекса, определяющего отправление правосудия в порядке гражданской процессуальной формы, как универсальной и эффективной формы защиты прав, свободы и охраняемых законом интересов субъектов правоотношений.
      Обеспокоенность по соблюдению гражданской процессуальной формы вызывает деятельность мировых судей. Это вытекает из допущенных в Федеральном законе «О мировых судьях в Российской Федерации» от 17 декабря 1998 г. «вольностей» по определению порядка отправления правосудия мировыми судьями. В частности, в части второй статьи 1 указано: «Мировые судьи осуществляют правосудие именем Российской Федерации. Порядок осуществления правосудия мировыми судьями устанавливается федеральным законом, а в части, касающейся осуществления правосудия по делам об административных правонарушениях, может устанавливаться также законами субъектов Российской Федерации». И такое «право» не заставило себя ждать. Закон Краснодарского края «О мировых судьях Краснодарского края» в части 3 ст.1 дословно повторяет норму Федерального закона, уточняя: …устанавливается также «законами Краснодарского края».
      Полагаю, что данная «вольность», допускающая подрыв единого порядка отправления правосудия только в соответствии с федеральным законодательством, недопустима.
      Нарушение п.«о» ст.71 Конституции РФ, устанавливающего исключительную компетенцию федерального законодательства по принятию и изменению гражданского процессуального законодательства, в порядке которого осуществляется правосудие по гражданским делам, в том числе и мировыми судьями, налицо.
      Исправить данное нарушение следует незамедлительно, чтобы не создавать прецедента пренебрежения к установленному Основным Законом страны федеральному регулированию отправления правосудия в процессуальной форме, независимо от категории дел.
      Другой вопрос, что законодатель (опять же федеральный) может устанавливать дифференцированные процессуальные формы с учетом специфики тех или иных дел, подлежащих рассмотрению в судах.
      Однако регулирование особенностей – прерогатива процессуального законодательства, обеспечивающего своим регулированием строгое соблюдение судами гражданской процессуальной формы как гарантии эффективности правосудия по гражданским делам.}