Конституция Российской Федерации провозгласила неограниченный доступ к правосудию для всех заинтересованных лиц, как физических, так и юридических (ст.46). Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал в своих решениях на то, что доступ к правосудию не может быть ограничен. При этом имеется в виду, что возможность беспрепятственно обратиться в суд (как общей юрисдикции, так и арбитражный) не должна ограничиваться каким бы то ни было образом препятствиями финансового или процессуального характера. Казалось бы, что судебная система как раз призвана быть гарантом этого конституционного положения. Но, к сожалению, существуют и проблемы доступа к правосудию, источником которых является деятельность судов. В рамках данного доклада предлагается кратко обсудить те проблемы доступности правосудия, которые, на наш взгляд, настолько очевидны, что большинство из нас уже свыклись с их существованием, и поэтому не рассматривает даже их в качестве препятствий для свободного обращения за судебной защитой, а считает их вполне естественной чертой судебной системы.
      Прежде всего, проблемы доступности правосудия на отдельных стадиях гражданского и арбитражного судопроизводства можно разделить на два вида:
      1)  это ограничения, которые являются результатом сложившейся практики в деятельности судов (в основном эти проблемы существуют на стадии возбуждения дела в суде;
      2)  это ограничения доступности правосудия, прямо установленные процессуальным законодательством (проблемы обжалования определений арбитражного суда).
      Вот некоторые примеры.
      Проблемы доступности правосудия на стадии возбуждения гражданского дела в суде общей юрисдикции.
      Существует проблема, в прямом смысле этого слова, беспрепятственной возможности передать в руки судье исковое заявление или жалобу.
      Гражданский процессуальный кодекс РСФСР вообще не регулирует решение данного вопроса. В соответствии со статьями 126-129 ГПК исковое заявление подается в суд в письменной форме, а судья единолично разрешает вопрос о принятии заявления по гражданскому делу. То есть закон регламентирует только действия судьи, непосредственно связанные с возбуждением или отказом в возбуждении гражданского дела, и процессуальном оформлении этих действий. В теории гражданского процесса считается само собой разумеющимся обстоятельством, что отсутствие в ГПК РСФСР срока для решения вопроса о возбуждении гражданского дела подразумевает обязанность судьи возбудить дело в тот же день, когда он получит в руки исковое заявление, если отсутствуют основания для отказа в принятии заявления либо для оставления без движения^[1]. Здравомыслящему человеку и в голову не придет мысль о том, что суд может уклоняться от получения исковых заявлений и жалоб.
      Тем не менее, каждый, кто хоть раз обращался и в арбитражный суд и в суд общей юрисдикции (районный) в Свердловской области, знает о чудовищной разнице в способах решения данной проблемы между этими судами. В арбитражном суде любое заинтересованное лицо может беспрепятственно передать в канцелярию свое исковое заявление в рабочее время каждый рабочий день. Это не означает, что заявление будет обязательно принято арбитражным судом к производству. Однако сам факт ничем не ограниченной возможности вручения суду заявления (жалобы) в суд имеет огромное значение. Ведь речь идет о затраченном времени на поездку в суд. А это рабочее время, которое никем и ничем не компенсируется, время, которое обычный человек должен отсутствовать на рабочем месте. И это не время, затраченное на участие в судебном заседании, а время на выполнение чисто технических действий.
      А вот какой порядок принятия заявлений в районных судах г. Екатеринбурга. Это 10-20 кабинетов с табличками, на которых указаны фамилии судей. На каждой двери, либо на одном стенде в суде указаны… нет не дни, а часы, когда судья принимает заявления и жалобы от граждан. При этом количество часов, как правило, не превышает четырех в день, а количество самих приемных дней не более двух, а чаще всего – одного в неделю. Однако же это еще не проблема. Судьи, как известно, тоже люди, и в соответствии со ст.37 Конституции Российской Федерации и КЗоТ РФ имеют право на отдых, т.е. на ежегодный отпуск, отпуск по временной нетрудоспособности (по болезни), а также на отпуск без сохранения заработной платы. А еще судьи, как правило, люди грамотные, и хорошо знают, что время, проведенное во время отпуска по временной нетрудоспособности в счет ежегодного отпуска не засчитывается (ст.70 КЗоТ), а потому отпуск часто затягивается. И вот результат: длинные коридоры суда, где на каждой третьей-четвертой двери надпись: «судья (Ф.И.О.) находится в отпуске. Приема документов до (число, месяц) не будет». На дверях канцелярии грозное предупреждение: «Канцелярия документы не принимает». Рядом находится стенд, на котором размещена информация о специализации судей (по территориальному признаку или по отдельным категориям дел), и недвусмысленно дающая понять, что чужими делами другой судья заниматься не станет.
      Есть, правда, еще один способ заставить-таки суд получить заявление гражданина- послать его по почте. Но и здесь не все так гладко.
      Во-первых, такой способ совершенно не годится в случаях, когда заявителю необходимо добиться принятия мер по обеспечению иска, и тогда необходимое время исчисляется в часах, если не в минутах. Во-вторых, еще 2-3 года назад (не могу утверждать что и сейчас, но вполне возможно) в районных судах существовала практика, когда работник канцелярии приходил в почтовое отделение за корреспонденцией, приходящей в адрес суда, один раз в месяц. При этом, например, в Железнодорожном районном суде, работник канцелярии наотрез отказывался принимать ценные письма, адресованные суду, мотивируя свой отказ тем, что в суд ничего ценного не посылают (ценное письмо – единственный вид почтового отправления, который подтверждается описью вложенного в конверт).
      И вот получается, что граждане толпами «охотятся» в районных судах за судьями, которые больше похожи на должников, укрывающихся от кредиторов, чем на лиц, осуществляющих правосудие.
      Такие действия, на мой взгляд, никак не способствуют обеспечению доступности правосудия. Это проблема не длительных сроков судебного разбирательства гражданских дел, а проблема уклонения судов от исполнения возложенных на них Конституцией Российской Федерации обязанностей по осуществлению правосудия (ст.118). Нет никаких препятствий для того, чтобы по примеру арбитражных судов поручить работникам канцелярии формальное принятие документов, подаваемых в суд, с последующим решением судьями вопроса о принятии или об отказе в принятии заявлений и жалоб.
      Следующая проблема доступности правосудия, на которой хотелось бы остановиться, это проблема ограничения принципа гласности судопроизводства. В этом деле «преуспевают» арбитражные суды.
      Все принципы составляют единую систему и в своей совокупности определяют природу гражданского процесса. Они тесно взаимосвязаны и взаимозависимы. Взаимосвязь отдельных принципов проявляется по-разному: одни из них развивают и дополняют положения других принципов; в иных случаях одни принципы являются гарантиями других, способствуют реальному претворению в жизнь^[2].
      В связи с этим считаю, что в содержание принципа доступности правосудия входит также и беспрепятственная возможность видеть и слышать как вершится правосудие не только заинтересованными, но и любыми другими лицами. И поэтому принцип гласности (ст.9 АПК РФ) является гарантией принципа доступности правосудия.
      Однако, неискушенных граждан на пути в зал судебного заседания подстерегают различного рода «капканы» и «засады». Например, при попытке проникновения в здание, в котором расположен арбитражный суд Свердловской области, их непременно встретит радушный вахтер с дружелюбным вопросом: «Вы куда?» – «В арбитражный суд». После этого следует незамедлительный ответ вахтера с железной интонацией в голосе: «Покажите исковое заявление или определение суда».
      Если же граждане захотят посетить заседание Федерального арбитражного суда Уральского округа, то здесь система «отсеивания» лиц, не участвующих в деле, имеет уже две ступени. Сначала их встретит все тот же вахтер с добрыми глазами, правда более молчаливый, а затем дорогу преградят бравые ребята из службы судебных приставов. После короткого общения с ними даже начинаешь сомневаться, что попал в суд, а не в какое-либо режимное учреждение, куда вход разрешен только по заранее заказанным пропускам и то далеко не всем.
      Что это? Необходимые меры в целях обеспечения безопасности деятельности суда? Борьба с отдельными проявлениями терроризма или хулиганства в стране? Тогда почему граждан не проверяют с помощью металлодетектора? Не спрашивают, имеют ли они при себе оружие, алкоголь или наркотики? И даже, на худой конец, не пытаются объяснить, что вот сегодня, например, в здании суда нет помещений, приспособленных для гласного судебного разбирательства, а вот лет через пять-десять можно приходить. На мой взгляд, это борьба с отдельными проявлениями принципа гласности судопроизводства. Полагаю, что если практика «мягкого» ограничения доступа в арбитражные суды будет и далее так продолжаться, то у судей скоро не будет морального права жаловаться на то, что в обществе плодятся зловредные слухи о множестве неправосудных решений. Потому как граждане будут ограничены в возможности лично убедиться в ложности таких домыслов.
      Проблемы обжалования определений арбитражного суда.
      Хотя данный вопрос и касается очень узкого направления, а именно – обжалования определений арбитражного суда в апелляционной и кассационной инстанциях, ситуация здесь, на мой взгляд, приобрела просто вопиющий характер.
      Казалось бы, является незыблемой истиной требование о том, что закон должен устанавливать порядок отмены незаконного и необоснованного судебного акта. В связи с расширением начал диспозитивности в гражданском и арбитражном процессе вопрос об отмене незаконных решений и определений суда во многом зависит от воли и желания участников процесса. При этом Конституционный Суд Российской Федерации в достаточно жесткой форме разъяснил, что ограничение права на обжалование судебных актов является ограничением доступности правосудия. Ошибочное судебное решение не может считаться правосудным и государство обязано гарантировать защиту прав и свобод гражданина от судебной ошибки. Отсутствие возможности пересмотреть ошибочный судебный акт умаляет и ограничивает право каждого на судебную защиту, что недопустимо^[3].
      В Постановлении от 28 мая 1999 г. № 9-П по делу о проверке конституционности ч.2 статьи 266 и п.3 ч.1 статьи 267 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях Конституционный Суд Российской Федерации вновь подчеркнул, что «право на судебную защиту предполагает охрану прав и законных интересов гражданина не только от произвола законодательной и исполнительной власти, но и от ошибочных решений суда. При этом эффективной гарантией такой защиты является и сама возможность пересмотра дела вышестоящим судом, которая в тех или иных формах (с учетом особенностей каждого вида судопроизводства) должна быть обеспечена государством. Эта правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, как имеющая общий характер, распространяется на все виды судопроизводства».
      Однако решения Конституционного Суда Российской Федерации – это решения Конституционного Суда Российской Федерации, а арбитражные суды продолжают применять нормы действующего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, грубо нарушающего требования статьи 46 Конституции Российской Федерации.
      В соответствии с п.1 статьи 160 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации определения арбитражного суда могут быть обжалованы в апелляционном порядке только в случаях, предусмотренных АПК. Согласно п.1 статьи 179 АПК РФ определения арбитражного суда могут быть обжалованы в кассационном порядке только в случаях, предусмотренных АПК. Например, такое определения, как определение об отказе в удовлетворении заявления об отводе судьи обжалованию не подлежит. Однако создатели АПК Российской Федерации очевидно имели ввиду, что оспаривание таких определений может производится путем включения соответствующих возражений в апелляционную или кассационную жалобу. В частности, обстоятельства, явившиеся основанием для отвода, и не принятые во внимание, могут быть учтены наряду с другими мотивами при рассмотрении дела в вышестоящих инстанциях^[4].
      Однако арбитражным судом выносится значительное количество определений вне рамок разбирательства конкретных дел, после вынесения решения по конкретному делу и даже после вступления его в законную силу. К таким определениям относятся, например:
      – определение об отказе в наложении штрафа на банк или иное кредитное учреждение за неисполнение судебного акта арбитражного суда (ст.206 АПК);
      – определение об отказе в разъяснении решения и об исправлении описок, опечаток или арифметических ошибок (ст.139 АПК);
      – определение о выдаче исполнительного листа по решению третейского суда.
      Согласно нормам АПК РФ, никакие нарушения закона, допущенные судом при вынесении таких определений не могут являться основанием для их отмены, поскольку таких оснований просто нет. И выносят арбитражные суды определения, не извещая об этом заинтересованную сторону, совершенно не интересуясь возможными последствиями вынесения неправосудного судебного акта, например, выдавая исполнительный лист по решению третейского суда, о разбирательстве дела в котором ответчик и не подозревал^[5]. А зачем этим интересоваться, когда даже нет теоретической возможности отменить вынесенный судебный акт в порядке надзора Высшим Арбитражным Судом РФ? В соответствии с ч.1 статьи 191 АПК РФ определения арбитражных судов, вступившие в законную силу, могут быть опротестованы и пересмотрены в порядке надзора отдельно от решения в случаях, когда АПК предусматривает их обжалование или когда они препятствуют дальнейшему движению дела. То есть обжаловать нельзя, потому что не предусмотрено кодексом, а опротестовать нельзя, потому что нельзя обжаловать. А препятствовать движению дела такие определения по своей природе не могут, так как выносятся уже после вынесения решения. Между тем незаконные определения вполне способны либо уничтожить полностью значение ранее вынесенного решения, либо причинить непоправимый вред правам граждан и организаций.
      Апелляционные и кассационные инстанции выносят определения об отказе в принятии жалоб на подобные определения, указывая, что «обжалование данного определения не предусмотрено нормами Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации». При этом судьи даже не вникают в суть жалобы, изложенной на нескольких листах, содержащей перечень грубых нарушений норм материального и процессуального права. Скорее всего они даже не задумываются об откровенной неконституционности данных норм АПК РФ.
      Суд должен являться оплотом справедливости в обществе и примером безукоризненной морали. «Закон… должен быть видной оградой, поставленной на опасном месте, а не капканом, подброшенным на большой дороге» (из речи присяжного поверенного В.Н.Языкова в защиту князя Оболенского в 1833 году)^[6]. Подводя итог краткому докладу, хотелось бы отметить, что проблемы доступности правосудия часто лежат не только во вне судебной системы (такие как финансирование деятельности судов), но и внутри нее, порождаются самими судами. Судебная власть должна быть последовательна в своих действиях. Нельзя быть требовательным к другим и при этом не быть требовательным к себе.